В последнее время из России все чаще начали приходить новости об организованном сопротивлении граждан незаконным, либо несправедливым в глазах местных жителей, решениям власти и бизнеса, направленным на развитие экономики, добычу природных ресурсов или строительство инфраструктуры, но заведомо ухудшающим состояние окружающей среды в конкретной местности. Широкую известность получили такие названия как Куштау и Шиес, на глазах превращающиеся в имена нарицательные. Менее известны другие случаи – например попытка разработки Усинского месторождения марганцевых руд компанией «Чек-Су» в Кемеровской области или зарождающаяся в настоящее время общественная кампания по защите мыса Наглёйнын на Чукотке.
В условиях все большей открытости информации, когда местные жители, получают в пару кликов доступ к примерам негативного воздействия на окружающую среду в других регионах или предыдущим обещаниям собственных властей, они уже не всегда верят на слово заверениям чиновников и представителей бизнеса, о соблюдении строгих экологических стандартов и проведении необходимой рекультивации земель в отдаленном будущем. В особенности, когда такие обещания нарушаются прямо на глазах у местного населения из года в год, как это происходит с угольными разработками в Кемеровской области.
Поэтому модель, которую продемонстрировали жители шорского поселка Черемза, развернув этим летом борьбу против строительства новой углепогрузочной станции рядом с поселком и тот факт, что губернатору Кемеровской области Сергею Цивилеву, пришлось лично вмешиваться в конфликт и даже пообещать публично, что власти региона отзовут разрешение на строительство этой станции, вместе с примерами Куштаy и Шиеса, показывает, что когда приходит время массовых протестов против несправедливых решений и нарушений экологических прав граждан – власть и бизнес не могут не учитывать требования населения и вынуждены отступать или начинать переговоры. К сожалению, создание полевого лагеря экологических активистов возле поселка Черемза – лишь один из немногочисленных положительных эпизодов организованного экологического сопротивления граждан негативному воздействию на окружающую среду угледобывающих компаний в Кемеровской области и ресурсодобыващих компаний по России в целом.
Перечисленные выше примеры также показывают, что такое гражданское сопротивление интересам промышленных корпораций может быть эффективно реализовано в тех местах, где проблемы экологии, здоровья, культурного наследия и прав человека затрагивают интересы действительно большого числа местного населения. Там, где против строительных бульдозеров и поддерживающего их ОМОНа выстраиваются большие группы людей, готовых не уступать грубой силе.
К сожалению, в большинстве случаев, при нарушении промышленными компаниями прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, дело, обычно, происходит в малонаселенной местности: в тундре, в тайге, в горах – там, где мало людей и мало свидетелей. Там, где не затрагиваются непосредственные интересы и здоровье больших групп населения. В такой местности часто просто некому сопротивляться, а недовольство представителей коренных народов, не всегда обладающих знаниями необходимых законов, навыками работы с документами, общения с чиновниками, отстаивания своих прав, проведения публичных кампаний обычно крайне малочисленно и не слышно в публичном пространстве.
Так было и в Кемеровской области у Мрасских шорцев до начала проведения акции возле Черемзы. Шорские деревни и их традиционные земли в тайге уничтожались и это не привлекало широкого внимания местной общественности. Так был уничтожен шорский поселок Казас (еще ранее поселок Курья), затем началась промышленная разработка Разреза Кийзасский недалеко от другого шорского поселка Чувашка. Затем была построена станция углепогрузки возле поселка Бородино. И вот когда очередная компания попыталась начать строительство еще одной углепогрузочной станции возле поселка Черемза, который является непосредственно пригородом города Мыски – народ, проживающий в этом районе, совершенно справедливо, начал выступать против. Консолидировано выступила значительная часть местного населения, а не только шорцы, которые, тем не менее, в лице Алексея Чиспиякова стали инициаторами акции протеста.
При этом ранее, когда шорцы протестовали против деятельности угледобывающей компании «Южная» (холдинг «Сибуглемет»), несмотря на то, что поселок Казас, который был сожжен, по всей вероятности представителями этой компании, стал широко известен за пределами России, в первую очередь в правозащитных кругах и в ООН, благодаря значительным усилиям семьи Таннагашевых, которым в конце концов даже пришлось уехать из России, шорцам в итоге не удалось добиться ни остановки проекта, ни восстановления деревни на новом месте, ни компенсации за разрушенные дома.
Очень хорошо эту проблему, буквально одной фразой, описал один из жителей Норильска, рассказывая о последствиях недавней аварии на ТЭЦ, когда из поврежденной емкости разлилось более 20 тыс. тонн дизельного топлива: «По большому счету в городе, конечно, ничего после аварии не изменилось, никто особо не возмущается, кроме какой-то небольшой кучки активистов. Если бы это случилось внутри усилительной территории, то есть внутри города, тогда, конечно, это все было бы заметнее, резонанс был бы больше, а так — людям в основном до лампочки, что происходит где-то там в тундре».
Таким образом методы общественного активизма и привлечения внимания к проблемам экологии значительных групп населения, а также организация акций протеста для защиты окружающей среды, которые успешно применяются в последнее время в некоторых городах России, не всегда могут быть реализованы, если дело касается нарушения прав коренных малочисленных народов, зачастую ведущих кочевой образ жизни и не проживающих в стационарных поселениях.
При этом российские власти и бизнес в регионах проживания коренных малочисленных народов часто просто не замечают недовольство коренных жителей – охотников, оленеводов, рыболовов, либо продавливают свою точку зрения, используя множество механизмов, например создание искусственных неудобств для участия в принятии решений или проведение кампаний черного пиара против протестующих активистов.
Существующие в законодательстве процедуры участия местных жителей в принятии решений, в том числе общественные слушания, прямое голосование, часто проводятся формально – когда у участников не хватает информации для адекватной оценки будущих последствий (самый яркий пример – вертолет для проведения опроса или голосования, приземляющийся в оленеводческом звене – прилетели, сунули бумажку под нос, попросили поставить галочку, улетели).
Часто такие мероприятия проводятся обманным путем, а иногда для этого властями соответствующих регионов и бизнесом специально меняется региональное законодательство и разрабатываются целые операции прикрытия, чтобы избежать негативных настроений и протестов местного населения. Так, например, 15 лет назад власти Кемеровской области намеренно изменили границы муниципальных земель в Новокузнецком районе, для того, чтобы передать территории Чувашинского национального шорского сельского совета в другое административное образование, где после провели общественные слушания, во время которых их участники в составе 4-х человек согласились отдать шорские земли под угольные разработки новой компании «Разрез Кийзасский». Шорцы, которые непосредственно пострадали от открытия нового угольного предприятия на их традиционных землях, в непосредственной близости от шорского поселка Чувашка, в общественных слушаниях не участвовали, т.к. не знали о них.
Иногда представители коренных народов, даже если и добираются до общественных слушаний, остаются в меньшинстве, т.к. остальные участники представлены либо администрацией, либо бизнесом, либо поселковой «номенклатурой», которые поддерживают создание новых добывающих предприятий, т.к. не страдают от их деятельности непосредственно (в отличие от коренных народов), а часто и получают дополнительные выгоды от их работы – например коммерческие контракты.
При этом власти и бизнес, активно используя советский опыт, создают и поддерживают имитацию участия общественности в принятии решений, приглашая на общественные слушания, на другие подобные мероприятия своих сторонников, либо представителей контролируемых общественных «презентационных» организаций (так называемых ГОНГО, цель которых имитировать участие общественности и поддерживать решения властей). Подобные симулякры общественных организаций коренных народов, охотно соглашаются с любыми инициативами правительства, много времени и средств тратят на внешне эффектные, но малополезные для защиты прав коренных народов мероприятия. С их помощью властями России проводится последовательная политика, так называемой, «фестивализации» общественного движения коренных народов.
Таким образом, в условиях, когда у общин коренных народов, непосредственно страдающих от деятельности промышленных компаний, не остается каких-либо существенных инструментов на национальном уровне для того, чтобы эффективно участвовать в принятие решений по использованию своих традиционных земель и заявлять о своих правах на благоприятную окружающую среду и традиционный образ жизни, им приходится искать новые механизмы такого участия.
Одним из таких механизмов являются судебные иски общин коренных народов к добывающим ресурсы корпорациям в международные или зарубежные национальные судебные инстанции. Несмотря на то, что такие процессы постепенно входят в международную практику борьбы коренных народов за свои права и традиционные земли, в России этот опыт пока не прижился и еще ждет своих первопроходцев.
Еще одним механизмом могло бы стать взаимодействие общин коренных народов с иностранными акционерами российских добывающих компаний, которые вынуждены следовать международным принципам соблюдения прав человека (так когда-то создавался лучший на сегодня в России сахалинский опыт работы нефтегазовых компаний с коренными народами), либо с потенциальными покупателями первичных ресурсов, которые добываются на традиционных землях коренных народов, а затем реализуются в странах, имеющих более развитое законодательство в области экологии и защиты прав человека, в том числе коллективных прав коренных народов. К сожалению, использование таких инструментов затруднительно, по многим причинам, в первую очередь потому, что в последние годы Россия стремительно теряла западных инвесторов, а новые международные партнеры, например китайский бизнес, не так разборчив в таких материях, как права человека.
Еще одной проблемой является то, что в хаотичной сфере международной торговли крайне трудно определить покупателей/продавцов конкретных ресурсов с конкретных территорий. Особенно, если они сами в этом не заинтересованы. Европейская компания, например, может заявить, что уголь, который она покупала за рубежом покупался не в России, а, например, в Колумбии и наоборот. А конечных потребителей (например покупателей электроэнергии) определить вообще невозможно.
Кроме того сами зарубежные торговые партнеры российских добывающих компаний, которые являются покупателями первичных ресурсов/продавцами полученных товаров или энергии, не заинтересованы в таком сотрудничестве, а если и вынуждены соблюдать международные стандарты, например в области устойчивого развития, то создают собственные механизмы отчетности, как например это сделали несколько крупнейших энергетических компаний Европы, создавших альянс Bettercoal, цель которого «способствовать постоянному совершенствованию процессов добычи угля на благо всех людей, на которых оказывает влияние промышленность, рабочие и сообщества угледобывающих организаций». Такая отчетность является хорошим материалом для презентации деятельности компаний на международном «рынке устойчивого развития», однако может искажать/приукрашать реальную ситуацию на местах и может быть далека от практики, способствующей «устойчивому и эффективному использованию природных ресурсов» в производственной деятельности угледобывающих компаний.
Важной проблемой является отсутствие опыта и необходимого потенциала у организаций коренных народов России, которые могли бы обращаться в международные судебные инстанции или вести переговоры с западными торговыми партнерами российских сырьевых гигантов.
В связи с вышеизложенными трудностями, интересно выглядит новая инициатива группы экспертов и активистов коренных народов «Абориген-Форум» по обращению к Илону Маску – руководителю компании Тесла и, одновременно, космической компании SpaceX с предложением не покупать продукцию компании «Норникель», до тех пор пока она не выполнит определенный набор требований по соблюдению экологических стандартов и прав коренных малочисленных народов Севера.
С одной стороны, она похожа на прежние попытки организаций коренных народов России обратить внимание международных инвесторов на свои права, от которых те прежде активно открещивались. С другой стороны, владельцы автомобилей Тесла – это не безымянные потребители электроэнергии. Это довольно обеспеченные люди, которые покупают автомобили Тесла и другие электроавтомобили, в том числе потому, что таким образом они проявляют заботу о состоянии окружающей среды. При этом, в большинстве своем, это и люди, которые обладают достаточным кругозором, чтобы понимать как связаны сегодня разные части света глобальными экологическими, климатическими и экономическими процессами и понимают, что выбросы и загрязнения в одной стране могут негативно отражаться на здоровье и благополучии жителей другой страны.
Следует также отметить, что рынок электроавтомобилей – один из самых быстрорастущих в Европе. Так, например, в соответствии с планами Норвежского правительства в стране с 2025 года вообще не будут продаваться автомобили с двигателями внутреннего сгорания. И хотя население Норвегии составляет всего 5 млн. человек, страна является третьим в мире рынком сбыта для гибридных автомобилей и электрокаров, уступая только Китаю и США. А доля рынка электромобилей и подключаемых гибридов в Норвегии составляет 32%, что выводит страну на первое место в мире (данные 2018 г.) Не сильно отстают в этом плане и ближайшие соседи Норвегии – Швеция и Финляндия. Существуют подобные планы и в других развитых странах Европы.
Учитывая, что в целом население скандинавских стран, и, в особенности жители северной Скандинавии, находящейся в зоне негативного влияния мурманских предприятий Норникеля, относится в целом отрицательно к загрязнению окружающей среды в Арктике, а также то, что в именно в северных частях Швеции, Норвегии, Финляндии и России проживает единый народ – Саами, который в наибольшей степени страдает от промышленной добычи полезных ископаемых по любую сторону от границ в Северной Европе, можно предположить, что для продвижения своей инициативы по обращению к Илону Маску Абориген-Форум мог бы начать переговоры с экологическими организациями и организациями коренных народов, в первую очередь в скандинавских странах, с целью обмена опытом и подготовки совместных рекомендаций для автомобильных компаний – крупных европейских и американских производителей электроавтомобилей, в области устойчивого развития с учетом международных стандартов по правам коренных народов.
Возможно, такая стратегия могла бы оказаться более успешной для защиты коренными народами своих экологических прав и прав на традиционные земли и традиционный образ жизни, а также создания устойчивых переговорных площадок с крупным бизнесом, в том числе, с компаниями, поставляющими первичные ресурсы для производства электроавтомобилей.
2 thoughts on “Дмитрий Бережков. О проблеме гражданского сопротивления незаконным/несправедливым экологическим решениям, в условиях дисперсного расселения коренных малочисленных народов Российского Севера”