А потом начались раскулачивания. Бабушке было 14 лет, и дед отдал её в жёны самому бедному нанайцу, которого нашёл, — так он спас и её, и семью. Потом, уже в советское время, она начала шаманить и не прекращала никогда, до самой смерти. Я был её младшим, 25-м внуком, она жила с нами, и у нас была глубокая внутренняя связь. Хотя она была шаманка, но это она меня впервые привела в церковь — показать, где находится и что это такое.
В советское время люди приспосабливались — ты же не будешь об этом кричать: кругом коммунисты. Тебя могут убить за то, что ты в церковь ходила, а тут ещё и шаманка — это вообще статья. Поэтому люди воспитывали своих детей, но всё это делалось очень скрытно и не выносилось из дома. Хотя позже советская власть уже не мешала: шаманят и шаманят. Она смотрела на этих нанайцев как на что-то такое непонятное. И это до сих пор осталось.
Я помню, как к бабушке приезжали старые подруги и совершали обряды. Мы тогда жили в общежитии в комнате. Они приехали — уже старушки старые-старые — зарезали петуха, я помог по обряду… Я только потом понял, что они прощались так друг с другом — и они правда больше никогда не встретились. Я видел этих женщин в первый и в последний раз. Жили они долго, по 90 лет, и связь у них была, и семьи свои они держали. А потом, когда старики поуходили — всё разрушилось, каждый стал сам за себя.
Если говорить о нанайском входе в загробный мир, ты должен знать, где он находится. Вот как раз путь от Бури до Буни — это и есть путь нанайца. Бури (историческое стойбище, на месте которого сейчас находится Хабаровск) — это место, где в духовном смысле как раз все рождаются, это мифическое, но конкретное место. Там сейчас стоит граф Муравьёв-Амурский, там жила Мамельди, прародительница нанайского народа, там же была война за три солнца — одна из главных историй в нашей мифологии, — там и появился весь народ по нашему мировоззрению, где находится исток.
А Буни — это место, куда народ уходит. Так вот Буни у нас — это село Малышево в Хабаровском крае. Там скалы, и, по преданию нанайцев, там вход в другой мир. То есть жизненный путь наш вполне определён: есть место, откуда ты приходишь, и есть место, куда уходишь. Я когда узнал, что такой мир существует, я забеспокоился: как же попасть туда? Надо же понять, как это сделать! И мы туда приехали, начали проводить субботники. Потом поехали с экскурсиями, вызвали туда епархию, они посмотрели, я им рассказал легенды… На самом деле, батюшки — им это тоже интересно, это такие же люди. Рассказываешь им, где тут Буни, куда нанайцы уходят, все эти сказки — а они вполне серьёзно и с большим уважением слушают, вот так относятся к представлению народа об уходе в загробный мир. Моя бабушка, например, говорила: ты не переживай, я умру — мы с тобой встретимся в Буни. И не только бабушка — все так говорят. Она умерла — и у меня эта мысль запала. Она свою жизнь прошла, теперь мне нужно пройти. Но мне же нужно её пройти самому.