Яна Таннагашева, представительница шорцев, активистка «Возрождение Казаса и шорского народа», она согласилась дать нам интервью и побеседовать с нами:
— Экологический активизм — это очень новое и молодое явление для Хакасии, что связано с постепенно ухудшающейся экологической обстановкой в нашем регионе. Так, Хакасия вошла в десятку регионов с самым грязным воздухом (заняв второе место!) И поэтому, я считаю, что читателям будет очень интересно познакомиться с тобой, ведь ты имеешь опыт экологического активизма. Расскажи, что послужило главной причиной твоей борьбы за экологию?
Не скажу, что имею долгий опыт экологического активизма. Моё участие в этом движении связано, прежде всего, с шорским посёлком Казас, где стоял родовой дом моего отца. В 2012 году угольная компания «Южная» начала скупку домов и земельных участков у жителей этого посёлка. Тогда генеральным директором был Ильгиз Халимов. Экологическая обстановка вокруг этого посёлка ухудшалась с каждым годом, угольный разрез вёл добывающие работы вблизи посёлка: взрывы, будто ежедневное землетрясение, летят камни в огороды, страшные, ядовитые клубы пыли в небе после этих взрывов, которые потом оседают на выращенные грядки. Речушка в посёлке текла угольная, а раньше вода была настолько чистая, что там водился хариус. Угольщики уже начали взрывать гору Карагай-ляш(многие эту гору называл «лысой»), а ведь она была для шорцев Казаса священной. Место это было действительно сакральным. Дедушка рассказывал, что там живёт очень сильный дух, хозяин горы. Помню, как мы туда за калбой ходили. Понимаете, жить в такой зоне людям было невыносимо.
Жителям пообещали переселить их в чистое экологическое место(на словах, конечно), обещали дать жильё. Но в результате ничего этого не произошло, людей как всегда обманули. Тогда началась банальная скупка домов. Никакой программы переселения, никаких компенсаций не было. Поэтому многие остались без жилья. Мой отец и ещё четверо жителей посёлка наотрез отказались продавать свои дома и участки. Начались угрозы: тот самый Ильгиз Халимов(он, кстати, после этого стал директором ЖКХ в г.Мыски), сказал жителям, если они не продадут, то их дома нечаянно могут сгореть. После этих слов не прошло и месяца, как дома начали гореть. В течение трёх месяцев у всех, кто отказался продавать, дома были сожжены. Мы на семейном совете решили защищать права жителей посёлка. Создали организацию «Возрождение Казаса и шорского народа», писали множество обращений, жалоб, вплоть до президента РФ. Но в ответ получали только отписки. В 2015 году наша организация при поддержке экспертов Центра содействия кмнс и международной организации IWGIA подали жалобу в Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации.
Именно после обращения в ООН началось давление со стороны власти и спецслужб: угрозы, беседы с ФСБ, полицией, центром «Э», слежка со стороны представителей угледобывающих компаний, полиции и неизвестных лиц.
В 2017 году Комитет вынес решение в отношении шорского народа: права шорцев нарушены. В заключительных замечаниях Комитетом было вынесено решение: восстановить права шорцев.
Конечно, мы занимались тогда не только Казасом. Поднимали вопросы и по добыче марганца в верховьях реки Уса(компания «ЧЕК-су»), требовали проведения референдума, участвовали в митингах, собраниях, поддерживали наших коллег из других городов Кузбасса, кто столкнулся с такой же бедой. В Кузбассе экоактивисты солидарны друг с другом, жители горячих точек Кузбасса поддерживали друг друга.
В 2013 году наш город захлестнула ещё одна беда – это разрез «Кийзасский» – коснулась она уже непосредственно всех жителей города. Уже в 2013 году, зная, ЧТО станет с нашей экологией, если начнёт добычу «Кийзасский», жители г.Мыски полгода стояли в одиночном пикете перед городской администрацией с требованием сохранить тайгу и реки. На сегодняшний день очень многое уничтожено именно этим разрезом. А ведь это были родовые территории шорцев, где они занимались традиционными видами деятельности.
Я не буду сейчас рассказывать о ситуации с Кузнецким Южным и другими районами нашего региона. Все прекрасно видят, что экологическая обстановка в Кемеровской области катастрофическая.
— В Хакасии сейчас складывается аналогичная обстановка с угольными компаниями. Разрезы не только соседствуют с местами проживания коренных народов Хакасии, но и разрушают тот природный ландшафт, который складывался веками. К каким последствиям привело такое соседство шорцев с разрезами в Кемеровской области?
На примере уничтожения посёлка Казас – последствия страшные. Каждый день, из года в год, ты просыпался и видел родную тайгу из окна, чистые реки, ты выходил на улицу и дышал чистым воздухом, и ты, и твои деды ходили здесь по калбу да ягоду, на охоту и рыбалку — всё это наша Шория. Когда ты видишь это постоянно, не ощущаешь её ценности. С приходом угольных разрезов всё это исчезает. И в один момент ты с ужасом осознаёшь, что никогда этого больше не увидишь. То, что имеем не ценим, потерявши — плачем. Самое страшное, что этого больше никогда не будет. Природа – наша Мать, а мы её дети, она нас оберегает, любит, хранит и кормит. Коренные народы, ведь, никогда не брали у природы лишнего, зная, что необходимо жить так, чтобы Мать-Земля могла восполнять потребляемые нами ресурсы. Когда наша природа-Мать умирает, мы становимся сиротами…
Это всё, конечно, лично моё восприятие. Я думаю, в остальном для всех и так понятно, чем может обернуться для людей жизнь с угольным соседом: огромные объёмы токсичных выбросов, загрязнённые реки сточными водами промышленных производств, вырубка лесов, высокий уровень онкозаболеваний, смертности, бесплодия, рождения детей с патологиями…
И никакие рабочие места не будут стоить неповторимых степей Хакасии, так же как тайги и рек Шории. И самое главное — это не стоит здоровья ваших детей и внуков.
— Повлияли ли разрезы на и без того шаткую языковую и культурную среду шорцев?
Повлияли, и очень сильно. В ходе промышленной добычи угля уничтожаются наши деревни, традиционные места хозяйственной деятельности. Всё это приводит к вынужденному переселению шорцев в города, а в отрыве от своих традиционных территорий шорцы теряют свою идентичность, культуру, язык. Деревня — это центр сохранения языковой среды. Уничтожение деревни – сокрушительный удар по языку. Таких мест, к сожалению, осталось очень мало.
— Достаточно ли шорцы борются за свои права в Кемеровской области? И что осложняет им это делать?
Можно сказать, что вообще не борются. Есть единицы, открыто призывающие бороться, и я глубоко уважаю и поддерживаю этих людей. И я точно знаю, как им нелегко.
Шорцы же, в целом, народ разрозненный. Здесь можно долго говорить о том, какие методы применяет власть для разделения народа. Изначально власть напрямую не противодействует активистам, правозащитникам; власть борется с такими людьми руками представителей этого же народа. Так и произошло с нами: сами же шорцы(некоторые представители) топили нас, осложняли нашу деятельность.
Почему появляются такие личности среди наших народов: первое – на этих представителей есть компромат у власти(и мы прекрасно знаем этих людей), власть держит их на коротком поводке; второе — подкуп. А зачастую это бывает всё вместе: шантаж + подкуп.
На меня и моего мужа у власти не было ничего, а мы открыто говорили о творящемся беспределе в Кузбассе. Поэтому в ход пошли другие методы.
И если ещё кто-то думает, что всё это его не коснется, глубоко ошибается. Как говорится, и вы не сможете остаться в стороне, и за вами придут. Так лучше изначально всем вместе действовать и быть сплоченными. Именно в единении сила.
— С какими трудностями тебе пришлось столкнуться в борьбе с разрезами? И не жалеешь ли ты о последствиях?
Всегда наступал определённый этап, когда я стояла перед выбором. Когда начинаешь действовать, ты ведь не думаешь, что ты некий борец, экоактивист, правозащитник и т.п. Ты просто делаешь то, что подсказывает тебе сердце, пытаешься помочь другим. Ты видишь всю эту несправедливость, это страшное варварство по отношению к своей земле, к своему народу, и не можешь молчать — выбор становится очевидным. Я помню, как муж однажды сказал ещё в самом начале нашей деятельности, после очередных бесед с ФСБ: возможно, мы потеряем всё, готова ли ты к этому; если нет, то мы просто замолчим. Но я даже представить себе не могла, что когда-нибудь встану перед выбором — убежать из страны, защитив своих детей, или замолчать навсегда, но остаться на родине.
— К сожалению, мы живём в такое время, когда общество относится к активизму в лучшем случае равнодушно, и зачастую те усилия, что были приложены за борьбу прав не находят отклика. Что придаёт тебе сил?
Всегда самой большой опорой и поддержкой была моя семья. Здесь, вдалеке от родины, у нас больше никого нет, нас только четверо — я, муж и сыновья – и сейчас мы даже больше стараемся друг друга ценить и поддерживать. И дома, и здесь на чужбине меня, конечно, вдохновляла и вдохновляет природа, именно она придает мне силы.
— Что пожелаешь начинающим активистам из Хакасии, и каких ошибок им стоит избегать?
Каждый решает сам, что ему делать. Универсальных советов здесь нет. На мой взгляд, успех вашего дела зависит ещё и от того, насколько много людей вы можете убедить бороться за свою землю. Мы не смогли убедить всех шорцев бороться за свои земли. Поэтому вынуждены были мигрировать.
Наверное, каждый активист для себя должен решить, до какой черты он способен идти дальше, и через что он не готов перешагнуть. У каждого есть свои границы. И каждый должен жить так, чтобы его совесть была чиста.
