1. Расскажите немного о вашей деятельности.
Меня зовут Анна Гомбоева, в своём инстаграме я рассказываю о разных событиях из давней и современной истории Сибири и анализирую разные события и явления. Сейчас очень часто пишу об имперских войнах России разных столетий в Сибири, на Кавказе и в Украине с точки зрения себя как представительницы коренных колонизированных народов Сибири.
2. В данное время вы работаете над диссертацией, посвящённой соцреалистической литературе Якутии и колониальной советской культуре Якутской АССР. Эта тема начала зарождаться у вас ещё около года назад. Расскажите немного про работу над ней, как вы пришли к этой идее?
Я выросла в Новосибирске, но в детстве часто ездила к родственникам в Бурятию и Якутию, и меня всегда удивлял контраст между русскими регионами и национальными республиками. Если в Новосибирске ни дня в моей жизни не проходило без проблем на почве ксенофобии, то в Улан-Удэ и Якутске я чувствовала себя максимально комфортно даже среди незнакомых людей. Меня удивляло, почему никто не хочет открыто говорить об этом несмотря на то, что все люди азиатской и любой неславянской внешности в России сталкиваются с дискриминацией и ненавистью на расовой почве. С одной стороны, было очевидно, что это молчание имеет корни где-то в советских временах, но мне было важно узнать, где именно. Потом я наткнулась на эпические стихи якутского партийного поэта Серафима Кулачикова – Эллэй – 1950-х годов, повествующих о том, как русские рабочие, русская революция и Ленин «спасли» диких якутов от вымирания и вырвали их из когтей шаманов, кулаков и прочих страшных бандитов. В советских национальных автономиях две трети художественной литературы были именно такого формата – и это всё преподавалось в школах. Когда я углубилась в огромные массивы советской якутской, бурятской, эвенской и юкагирской литературы, я начала понимать почему мои родители, выросшие в Якутии и Бурятии в советские времена, каждый разговор о русской ксенофобии заканчивают словами «так бывает конечно, но русские нас спасли от вымирания, где бы мы были сейчас если бы не русские и дружба народов». А что это за дружба народов такая, почему она началась со страшных репрессий против всех коренных народов, заподозренных в «буржуазном национализме», а закончилась войной в Чечне, уличным насилием на почве расовой ненависти в городах и, в конце концов, нападением на Украину? На эти вопросы я и пытаюсь ответить в своей диссертации – мне важно проследить формирование коренных идентичностей в связке с русской идентичностью в советской литературе.
3. В ответ на ваш клич по поиску исследователей отозвалось много людей, ощущался общий интерес по этому поводу. Как вы отнеслись к подобной реакции?
Да, я в начале апреля написала пост, где просто искала людей, которым было бы интересно обсуждать историю русской колонизации Сибири, историю коренных народов и их суверенность. На самом деле, я написала клич в приступе отчаяния, потому что мне не с кем было обсуждать свою диссертацию. Я не ожидала, что откликнется столько людей, и мне очень приятно, что теперь гораздо больше людей говорит об этом, и что у нас зарождается сообщество по обсуждению русского колониализма. Очень много людей задумывается об этом и хочет говорить об этом, или читать что пишут другие – это крайне важно.
4. Из не раз упомянутой вами книги «Поздний сталинизм. Эстетика политики» вы особенно выделили авторские строки о страхе, как определяющую эмоцию жизни и политики не только советского, но и постсоветского пространства. Есть ли по вашему мнению какие-то способы касательно того, как выбираться из этого состояния и вообще нужно ли с ним бороться?
Страх – это нормальное человеческое чувство, часть инстинкта самосохранения. Чувствовать страх важно, ведь он помогает нам выжить. Но Евгений Добренко имеет в виду страх как инструмент власти, которым легко манипулировать. К сожалению, манипуляция страхом – очень действенный вид политического влияния на общественное мнение. Мою деятельность иногда приравнивают к «сепаратизму», хотя я это слово никогда и нигде не употребляла и вообще считаю, что суверенность и сепаратизм – это очень разные вещи. Я думаю, что большинство людей в Сибири вне зависимости от национальности согласится, что сибирские ресурсы должны оставаться в Сибири, а не кормить стадо путинских чиновников. В школах и по телевизору нас учат думать, что малейшая децентрализация приведёт к развалу российской экономики и самой Российской Федерации. У многих это порождает страх, что «придут новые девяностые», что будет всё плохо и чуть ли не гражданская война начнется. Сделав такой вывод, некоторые машут рукой и предпочитают смириться с тем, что есть, и не обсуждать Сибирь как колонию России, а то «будет хуже». Образовательная система и СМИ подспудно поддерживают такой ход мыслей, что является манипуляцией страхом. Конечная цель – не спасти общество от войны, а прекратить любые неудобные для московской власти разговоры о колониальном и экономическом насилии против коренных народов и отдаленных от Москвы регионов. Российская пропаганда по телевизору тоже умеет манипулировать страхом «развала» и «лихими девяностыми» для того, чтобы обеспечить самоцензуру на местах.
Нужно понимать, что разговор о русском колониализме должен продолжаться несмотря ни на что. С XVII века он приводит к войнам и геноциду по всей территории бывшей Российской империи, и пока мы не начнём массово о нём говорить, имперские войны России будут продолжаться в Украине и повторяться вновь и вновь.
Коренным народам Сибири сейчас необходимо выработать свои собственные голоса, незамутнённые московской государственной точкой зрения. Этот процесс приведет к увеличению разнообразия в интерпретации истории России и к повышению уровня информированности и способности граждан страны сопереживать друг другу. Эмпатия, разнообразие интерпретаций и свободный доступ к информации способствуют миру, а вот страх, цензура и недосказанность рано или поздно всегда заканчиваются насилием.
5. Деколониальная теория часто подразумевает под собой дать возможность разным невидимым группам субалтернов площадку для высказываний/дискуссий, приобщения их голосов к общему пространству. К сожалению, сейчас постсоветский мейнстрим утверждает, что процесс деколонизации был завершён с приходом советской власти, часто противопоставляя этому имперское прошлое. Сталкивались ли вы с трудностями рефлексии общества на этот счёт, в частности со стороны коренных народов?
Да, я упомянула выше, что поколение моих родителей боится высказывать какую-либо критику в сторону России и русского империализма. Советская пропаганда брала на вооружение антикапиталистическую и антиимпериалистическую риторику, и несмотря на то, что поддержка национальных меньшинств и коренных народов в СССР действительно была огромной, взамен советская власть уничтожала историческую память, суверенность и самостоятельную волю этих народов. Революция в Якутии была не настолько простой и чёрно-белой, как её описывали советские якутские авторы и учебники по истории – это была не борьба бедняков с кулаками при помощи русских революционеров, а очень разные социальные движения с очень разными целями и повестками, но советская пропаганда исказила их сложную историю и расставила по стандартным для всего СССР категориям «красные» и «белые», «бедняки» и «кулаки», «хорошие революционеры» и «бандиты-националисты». Выйти из этого чёрно-белого (бинарного) мышления до сих пор очень трудно. Я уже говорила ранее о том, что люди поколения моих родителей боятся сомневаться и позиционировать свой опыт в истории страны, потому что их личный опыт часто не вписывается в общепринятые чёрно-белые советские/российские рамки. Людям непонятно как дальше жить, если позволить себе разрушить знакомую чёрно-белую интерпретацию. В 1990-е годы в национальных республиках РФ происходила реакция на это, которая часто выливалась в полное отрицание советского прошлого, этнический национализм и даже попытки ностальгировать по дореволюционному времени, но эта правая реакция тоже является частью чёрно-белого (бинарного) мышления. Несмотря на то, что правая реакция помогает переосмыслить и проанализировать травмы прошлого, она так и остаётся в рамках жертвенности, потом переключается на поиск виноватых и ожидает реванш над ними. Я пытаюсь в своих работах выйти за пределы этих рамок.
В нынешних условиях войны России против Украины чувствуется, как русский колониализм в Сибири и системный расизм манипулирует чёрно-белыми рамками, чтобы настроить все народы, пострадавшие от русского империализма, друг против друга. Неоправданно завышенный интерес украинских и некоторых европейских СМИ к азиатским лицам в российской армии во многом мотивирован расизмом. Он порождает отчаяние и ответную злобу у многих азиатов России, которые зачастую ищут защиту в российской пропаганде, а она уже нарисовала украинцев нацистами и ждёт эту злобу с распростёртыми объятиями для того, чтобы укрепить свою колониальную власть над теми и над другими. Поэтому выйти за пределы чёрно-белых рамок крайне важно для борьбы с русским империализмом и построения солидарности между разными народами, потому что без комплексного взгляда на себя самих и на свои отношения с империей мы обречены вечно повторять одну имперскую войну за другой.
6. Одной из тем, которой вы занимаетесь, является проблема расизма в России. На ваш взгляд существует ли системный или бытовой расизм в стране – и если да, то насколько эта проблема серьёзна?
Да, расизм в России присутствует, как бытовой, так и системный. С бытовыми оскорблениями, я думаю, сталкиваются все люди неславянской внешности, и отрицать его невозможно. С системным расизмом сложнее – он реже обсуждается и зачастую его можно объяснить другими причинами. Например, такая обыденная для нас вещь как регистрация по месту жительства (прописка в паспорте) по мнению Парламентской ассамблеи Совета Европы является нарушением прав человека, так как она зачастую используется для дискриминации этнических меньшинств. Это действительно так, регистрационный учет жителей кавказских регионов проводится чаще, потому что каждому известно, что наша государственная система считает так называемых «лиц кавказской национальности» неблагонадёжными. Кроме того, по данным Free Buryatia Foundation, процент этнических меньшинств в составе российской армии в Украине выше, чем их процентное отношение в целом по России. Это значит, что российскому государству проще набирать солдат из числа этнических меньшинств и жителей маленьких деревень и бедных регионов. Советское государство целенаправленно уничтожало традиционные уклады коренных народов и их самостоятельное хозяйство, пообещав включить их в социальные и экономические процессы, и это во многом работало до тех пор, пока советское государство не развалилось. Уничтоженные земли и привычные уклады восстановить оказалось невозможным, а рыночная экономика в централизованном государстве вытягивает все ресурсы из национальных республик, оставляя людей без работы, без образования и без надежд. Обездоленным людям остается один выбор – армия. Недаром среди российских солдат в Украине нет москвичей, питерцев и жителей любых других городов-миллионников. На войну идут самые обездоленные, и поскольку сибирские национальные республики обычно самые бедные, среди них легче найти молодых парней и отправить их умирать за сумму, на которую в Москве и месяц не прожить. Никто специально не отправляет бурят воевать, никто специально не планирует уничтожить все меньшинства, просто по историческим причинам так сложилось, что бурят и тувинцев отправить проще.
7. И последний вопрос – как вы встретили новость о начавшейся войне, вы были удивлены или предвидели такой исход событий?
На моем веку Россия все время инициировала какие-нибудь войны – когда я родилась, Россия убивала чеченцев, потом ненадолго переключилась на Грузию, а яд в сторону Украины, Армении и прибалтийских государств лился из российских телевизоров все 2000-е годы. Первый президент Чеченской Республики Ичкерия Джохар Дудаев ещё в середине девяностых предсказал, что Россия когда-нибудь нападет на Украину. Галина Старовойтова говорила, что Россия должна покаяться перед чеченцами и осмыслить своё насилие, чтобы жить дальше мирно. Мне кажется, все люди, которые следили за политикой, давно предполагали этот конфликт. Я со школы подозревала, что страна, в которой скинхеды регулярно забивают насмерть таджиков, якутов, нигерийцев и узбеков, а общество десятилетиями ничего не делает, только плескает руками и ходит на «русские марши» – эта страна скоро сама начнет забивать кого-нибудь насмерть.