Во время мобилизации одной из проблем стало положение коренных малочисленных народов. Недавно “Медуза” написала о том, что жители Дагестана, населённого в основном коренными малочисленными народами, имеют право на альтернативную гражданскую службу (АГС). Но, как отмечаетадвокат Павел Чиков, закон о мобилизации вообще не предусматривает права на АГС: он касается исключительно срочной военной службы по призыву: “Ни на контрактную службу, ни на мобилизацию он не распространяется”, – пишет Чиков.
На коренные народы обратил внимание даже наёмник Игорь Стрелков-Гиркин: в своем телеграм-канале он раскритиковал советскую доктрину о сбережении малых народов от призыва на фронт и заявил, что каждый гражданин России должен служить.
Между тем в реальности представителей коренных народов уже активно мобилизуют. Появляются и первые кейсы сопротивления. Например, в карельском Шёлтозере, где проживают карелы и вепсы, не смогли мобилизовать ни одного человека: мужчины, подлежащие мобилизации, “ушли в тайгу собирать клюкву“. А накануне на Аляске высадились двое россиян: они переплыли через Берингов пролив на лодке, спасаясь от мобилизации. Национальности мужчин не называют, но, по данным СМИ, они отправились в плавание из чукотского посёлка Эгвекинот, в котором живут представители чукотского народа.
После начала войны появился Международный комитет коренных народов. “Активатика” поговорила с двумя членами комитета, саами Андреем Даниловым и удэгейцем Павлом Суляндзигой, о том, как они защищают представителей коренных малочисленных народов.
О мобилизации коренных народов
Павел Суляндзига:
– Я думаю, что коренные народы – самые беззащитные представители российского общества в плане мобилизации. По тем данным, которые мы имеем, непропорционально много представителей коренных народов забирают по мобилизации. Я думаю, что жителям городов легче прятаться, да и они могут послать подальше. А деревенских наших людей ловить очень просто. Они молчаливые, они отпора дать не могут. Поэтому они – самая “отлавливаемая” группа населения.
Более того, сейчас мы объединились с рядом других сетей, которые работают с коренными народами, и получаем информацию из местных организаций, от местных активистов. Нам сообщают, что коренные народы очень сильно затронуты мобилизацией. Например, из нанайского села Дада, в котором живёт 400 человек, забирают 40 человек – то есть практически все молодое мужское население. Из моего родного посёлка Красный Яр в Приморском крае, в котором сейчас проживают около 500 человек, забрали 12 человек, большинство из них – удэгейцы.
Андрей Данилов:
– В законе сказано, что коренные народы имеют право на альтернативную службу, но это распространяется только на срочную службу. Людей, которые служили альтернативно, тоже мобилизуют. Я не считаю этот закон хорошим инструментом.
О международном комитете коренных народов
Павел Суляндзига:
– Комитет мы создали в связи с тем, что Россия напала на Украину. Некоторые организации коренных народов России заняли такую же агрессивную позицию, как и руководство России. Поэтому мы посчитали необходимым представить другую часть людей, которые не поддерживают войну и путинский режим.
Почему другие организации поддержали войну? Я очень хорошо знаю тех людей, которые подписали – уверен, что на них никто не давил и они это делали добровольно. Кто-то за свое кресло держится, кто-то объедки с барского стола подбирает.
Эти письма не поддержали многие люди, которых, я уверен, тоже приглашали подписать. Я думаю, что некоторые не захотели на себя брать такой грех.
Андрей Данилов:
– Комитет мы создали после объявления войны, когда поняли, что нужно что-то предпринимать, чтобы прекратить ее. Сейчас в комитете семь членов, мы не скрываем лиц и говорим открыто.
Мы выпустили обращение, в котором мы призываем саботировать мобилизацию и оказываем любую помощь тем, кто не хочет служить. Очень много людей просто обращаются за советом. Юристы сейчас нарасхват, каждый случай индивидуален.
Мы работаем также совместно с другими организациями коренных народов, с украинскими коллегами – крымскими татарами.
Мы помогаем всем коренным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока. Не секрет, что коренные народы в России всегда были под особым жестоким давлением: захват земель, спаивание. Если страны Запада, к примеру, извиняются за то, что они сделали, то в России только вводят строгие правовые рамки.
Как коренные народы избегают мобилизации
Павел Суляндзига:
– Из числа коренных малочисленных народов как минимум десять человек покинули Россию с начала мобилизации. Мы пытаемся помогать и помогаем тем, кто уехал осознанно. Также у меня есть данные о том, что многие из них срочно уехали на охоту и рыбалку. Из тех людей, которые не хотят идти на войну, преобладает “внутренняя эмиграция”. Для них тайга и тундра – это родной дом.
Андрей Данилов:
– В такой ситуации людям легче уходить в тундру или ехать за границу. Настрой такой есть у людей: если придет повестка, мы оставим телефон и уйдем в леса. Не неважно, в какую сторону выехать, потому что это совершенно неважно. Главное – выехать. Мне пока неизвестны такие случаи, чтобы кого-то из тех, кому мы помогаем, не выпустили из России или не впустили в другую страну.
Я знаю, что саами и другие народы, которые живут поближе к Мурманску, едут через норвежскую границу. В Швеции, Финляндии и Норвегии общины саами приходят на помощь.
Вообще я приехал сюда, в Норвегию, на сессию союза саамов, как член культурного комитета. Здесь меня застало начало войны и 2 марта я попросил в Норвегии политического убежища. Изначально мне отказали – якобы то, что я являюсь саами, не является причиной для политубежища. Но затем я нашел другого адвоката, и за меня вступились саамские организации, включая саамский парламент Норвегии – они попросили оставить меня здесь. Теперь я в безопасности – это самое главное. Мне выдали удостоверение просителя статуса беженца.
Как активисты распространяют информацию среди коренных народов?
Павел Суляндзига:
Информация распространяется через активистов, через негласную сеть людей. Я могу сказать, что после начала мобилизации количество людей, которые стали обращаться ко мне, увеличилось. Более того, есть люди, которые раньше опасались со мной общаться, но сейчас они понимают, что жизнь их близких на волоске.
В основном мамы интересуются для своих детей: куда можно уехать без визы. Недавно семья мне звонила: мама просила, чтобы я поговорил с её сыном, потому что он не хочет убегать от войны и говорит: “Призовут – значит, пойду”. Она меня просила с ним поговорить. Некоторые люди одурманены. Они реально считают, что идут освобождать украинцев, что их бандеровцы там терроризировали. Это трагедия, что людей вводят в заблуждение.
Но с началом мобилизации даже у лояльных людей доверие к властям кончилось, уменьшилось. Недавно я общался с парнем, удэгейцем, который очень негативно относился к моей критике российской власти. Он повторял слухи про меня – что Павел Васильевич работает на Вашингтон, на западные спецслужбы. Недавно он сам мне позвонил: не ради конфликта, а чтобы разобраться. Я отправил ему ссылки о том, что творят солдаты России. И я понял, что я посеял у него зёрна сомнений относительно российской власти.
Андрей Данилов:
– В основном сейчас идет работа по чатам – в вотсапе, в телеграме. Иногда я просто нахожу беседы, например, “Вконтакте”, где в регионах говорится о призыве среди коренных – такие посты я обязательно комментирую. Я не стесняюсь и прямо в чатах кидаю информацию. Многие люди просто пишут в личку. Можно сказать, что это электронное сарафанное радио.