К коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока (КМНС) относятся более 40 народов, которые прошли долгий путь от вынужденной ассимиляции в советском государстве, пройдя через нестабильные 1990-е годы, когда казалось, что они способны определить свое собственное будущее, и сегодня по определенным причинам, оказавшиеся еще более уязвимыми в воссозданном в новой форме государстве.
Это народы, которые были вынуждены принять государственность, навязанную сначала Российской империей, затем Советским Союзом и, наконец, Российской Федерацией. И все же, несмотря на то, что эти народы стали частью государства, они так и не стали в полной мере частью общества. У них есть гражданство, но они живут в тени государства. На протяжении всего существования России они были вытеснены на обочину истории. В географическом отношении они расположены как можно дальше как от государственных, так и от региональных центров. В политическом, они находятся на задворках власти, не в состоянии преодолеть второстепенный статус. В демографическом отношении они быстро исчезают. В социальном плане они не просто вырваны из жизненного уклада, а отброшены назад в давно ушедшую эпоху.
Они оказались изгоями на собственной территории. Проживая на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке, богатейших регионах страны, они стали заложниками, с одной стороны, агрессивной добывающей промышленности, действующей с беспрецедентным размахом, и, с другой стороны, разрушительной государственной политики, рассматривающей Север и Арктику как кладовую ресурсов и монополию Москвы.
Расширение прав и возможностей коренных народов Севера рассматривается не столько как цель, сколько как препятствие на пути “успешной” арктической политики государства. Российская политика в отношении коренных малочисленных народов по сути лишь имитация и своеобразный северный символ «заботы» государства в виде красивых картинок на обложках и фестивалей, и при этом она поразительно патерналистски злонамеренна и некомпетентна.
Государственная политика стала инструментом контроля, в котором основные и неотъемлемые права КМНС заменяются, в лучшем случае, призрачными льготами и преференциями, а в худшем случае, унизительным реестром и признанием аборигенов браконьерами в законе. И хотя некоторым «большим» коренным малочисленным народам удалось адаптироваться и воспользоваться существующими нормативными актами для защиты своих прав и возможностей на уровне автономных округов и национальных республик, большинство других «маленьких» народов даже и не приблизились к их расширению, поскольку никогда ими не обладали.
Оказавшись в ловушке между советским прошлым и неопределенным будущим, коренные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока стали заложниками нынешней ситуации, в которой политическое пространство для маневра сокращается для них до нового минимума.
От советского патернализма и политики культурной ассимиляции к современной политики фольклоризации и криминализации: таков печальный путь КМНС в современной России.
Сегодня наступает переломный момент в истории коренных народов России. Если в 1990-е годы на волне демократизации они стояли на перекрестке развития, то сейчас, после трех десятилетий тщетных надежд, они находятся на грани выживания. Государство не просто продолжило процесс культурной и ресурсной колонизации, но приложило усилия для того, чтобы полностью поглотить коренные народы. В будущем эти народы рискуют стать «призраками истории», исчезнувшими как из исторической хроники, так и с национальной карты российского государства.
Государственная политика, призванная стать решением проблем коренных народов, в действительности оказалась окончательным приговором.
Суляндзига Родион Васильевич – общественный деятель коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации, директор Центра содействия коренным малочисленным народам Севера / Учебного центра коренных народов Севера (ЦСКМНС / РИТЦ), первый вице-президент Ассоциации КМНСС и ДВ РФ (2010-2013 гг.), член Экспертного механизма ООН по вопросам коренных народов, кандидат социологических наук, представитель народа Удэгэ.